Ирина Гордиенко (специальный корреспондент «Новой газеты»): В марте 2011 года сотрудниками Министерства по национальной политике, делам религий и внешним связям Республики Дагестан под грифом «Секретно» была подготовлена аналитическая записка «О наиболее острых проблемах религиозной сферы Республики Дагестан» (подпись действующего министра-ред.). В ней, кроме прочего, говорится:

«В последние годы, несмотря на значительные возможности ДУМД по распространению своего влияния в республике, объединения вокруг единого управления не происходит, и единства в исламской общине Дагестана по-прежнему нет. У ДУМД остаются проблемы с расширением своего влияния на многие районы региона».

Основную причину этого авторы записки видят в следующем:

«Активная кампания ДУМД по распространению влияния С. Ацаева (шейха Саида Афанди) и его мюридов, пропаганде тариката как единственного верного пути в исламе приводит не только к противопоставлению людей по линии следования за тем или иным шейхом, но и по линии следования или не следования тарикату вообще.

По нашим сведениям, в некоторых селах, где сильны позиции указанного шейха, происходит разделение людей на его мюридов и тех, кто не принял тарикат. Причем раскол идет и среди родственников, и среди друзей. Доходит до того, что мюриды не здороваются, не выражают соболезнований землякам, если они не являются последователями их шейха. Происходит формирование общественного мнения, враждебного к ним. Эти же процессы можно наблюдать и в городской верующей среде.

Кроме того, внутренняя борьба ослабляет позиции традиционного духовенства в борьбе с идеологией ваххабизма. Отношение исламского официального духовенства к данной проблеме резко изменилось, идет и расширяется критика в адрес Президента и государственных структур. После объединения усилий Духовного Управления с реальными силами государственных органов уже не стало возможным окончательно победить эпидемию чумы с религиозной окраской».

Далее приводится подробный анализ «болезней» ДУМД — от «низкого уровня исламского образования» до «внутренних интриг» и «все увеличивающихся денежных потоков», которые идут в Духовное управление из различных источников. В связи с этим авторы доклада рекомендуют подбирать новых духовных лидеров, начинать постепенное реформирование Духовного управления.

Записка была подготовлена для первых лиц республики, но затем ушла «выше» — в администрацию президента РФ. За все годы сотрудничества с властью это был самый серьезный «наезд» на Духовное управление Дагестана, которое более чем на 80% подчинялось Саиду Афанди.

В комментариях Анвар Расулов отвечает Ирине Гордиенко:

Утверждая о ставке властей на представителей суфизма, Гордиенко, по-видимому, подразумевает события 99-го года, когда после вторжения ваххабитских отрядов в горные, а также низменные районы республики, руководство Дагестана, наконец осознав реальную угрозу потери власти, признало ваххабизм экстремисткой идеологией. В то же время об угрозе ваххабизма официальное духовенство республики говорило уже практически с начала 90-х. Однако власти и слушать не желали эти предупреждения. Подобное игнорирование в конечном итоге вылилось в практически открытый конфликт с муфтием Дагестана Саййидмухаммадом-хаджи Абубакаровым. В своём последнем выступлении на заседании регионального парламента он открыто высказался о недальновидном решении руководства республики, которое взяло курс на поддержку ваххабитов. После убийства муфтия (который был взорван на пороге мечети в пятничный день) поддержка ваххабитов перешла в открытую фазу. Первые сигналы об этом пришли из здания Госсовета и парламента («Белого дома»). Опасаясь гневной реакции масс, здание было оцеплено представителями силовых ведомств, в тоже время в стенах здания были замечены многочисленные представители ваххабитского анклава кадарской зоны.

Чуть позже в кадарскую зону прибыл тогдашний министр МВД Сергей Степашин, который был радушно принят местными ваххабитами. В свою очередь Степашин назвал боевиков этих сёл «милыми экстремистами». В республиканские СМИ сверху была спущена установка более не упоминать слова ваххабизм и ваххабиты. Одним словом наступила идиллия во взаимоотношениях между экстремистами и властью.

И тут грянул август 1999 года… Руководство Дагестана «проснулось», точнее его «разбудили» действия вероломно вторгшихся боевиков. В этой ситуации сработал принцип «враг моего врага — мой друг». Однако после завершения военной фазы конфликта «холодная война» между властью и духовенством продолжилась. И инструментом этого противостояния стали ваххабиты, которых власти использовали и используют до сих пор втемную.

"Новая газета"